Статьи

Андрей и Марина Кошелевы, широко известные на литературной Вологодчине, познакомились в 1974 году в туристическом походе.
Андрей, выросший в семье машиниста поезда, работал в московском НИИ радиосвязи, а Марина, дочь инженеров-металлургов, училась на 4 курсе Московского института стали и сплавов.
В том же 1974 году Марина получила от своей вологодской тётушки книгу «Зелёные цветы» её соседа по двору Николая Рубцова. От строчки «Взбегу на холм и упаду в траву» побежали мурашки.

Так назвал историк Владимир Ключевский «водораздел Костромы и Сухоны», покрытый «дремучим комельским лесом».
Через эту местность издавна проходили водно-волоковые пути из Поволжья на Русский Север. На западе движение шло по рекам Монза-Лежа и Согожа-Комёла, на востоке – по рекам Кострома – Толшма.
Упоминаемый Ключевским «дремучий комельский лес» соседствует на этой территории с «безбрежным болотом».

В декабре 2005 года мы с Андреем показывали нашу рубцовскую коллекцию фотографий Василию Ивановичу Белову, его супруге Ольге Сергеевне и другу семьи, кинооператору и фотохудожнику Анатолию Заболоцкому. Посмотрев на фотографию Николая Рубцова, внука поэта, Василий Иванович вынес вердикт: «Похож!»

Андрей родился 22 декабря 1948 года в Москве в семье машиниста поезда. Когда мальчик подрос, отец стал брать его с собою в поездки. Виды из кабины локомотива, таинственная работа механизмов и звуковой мир, вобравший в себя паровозные гудки, перестук колёс, шум ветра, шелест дождя и перекличку по радио, будоражили воображение мальчика и во многом определили не только его будущие профессии – радиосвязь и звукорежиссура, но и любовь к фотографии. Первым его фотоаппаратом стала трофейная Leica, привезённая отцом с фронта. 

В раскулаченной семье моего деда Анисима Урова, проживавшей в селе Удельная Маянга Балаковского района Саратовской области, «подвода» обозначилась сначала в 1930 году.
Всех восьмерых Уровых, включая двух стариков и четверых детей, выселили из собственного дома, и началась жизнь в землянке. Через год, когда определилась судьба Анисима, высланного в Вологду, на «подводе» ехали от посёлка спецпереселенцев до города Балаково на Волге.

Однажды мой отец приехал в Георгиевское в одно время со своим братом Александром. Вместе они решили насушить грибов, для чего извели все имевшиеся дрова.
Чтобы пополнить запасы, братья отправились в лес вверх по реке. Нарубили дров, сколотили плотик и поплыли вместе с драгоценным грузом вниз по течению реки Двиницы до села Георгиевского.

23 января 1922 года Бунин записал в своём дневнике: «Ночью вдруг думаю: исповедоваться бы у какого-нибудь простого, жалкого монаха где-нибудь в глухом монастыре под Вологдой!».
Интерес к северному краю, заложенный ещё в раннем детстве Бунина, когда его гувернёр, студент Московского университета Николай Ромашков рассказывал Ивану «о дремучих, медвежьих лесах за Волгой», серьёзно усилился в разгар Первой мировой войны во время работы Бунина над темой схимничества и смирения. Писатель искал в то время пути ухода от мира насилия и кровопролития.

В шутливом разговоре с учениками Бунин не счёл нужным упомянуть о том, что с Сашенькой его связывали также встречи в Полтаве и Москве и небольшая по объему, но содержательная переписка.
После разрыва Бунина с «Орловским вестником» его старший брат Юлий в результате многомесячных усилий устроил Ивана и его гражданскую супругу Варвару Пащенко на работу в Полтавскую губернскую управу.

В прогулках по реке Горетовке мы с Андреем часто проходили мимо расположенного в сосновом бору полуразрушенного каменного здания. В Зеленоградском музее мы узнали, что владельцем этого дома в усадьбе Грачёвка был Константин Рукавишников, московский городской глава, меценат,причастный к созданию в 1885 году земской больницы у станции Крюково.

Моя мама, Зинаида Ивановна Пивушкова, была правнучкой одного из создателей маслозавода в деревне Погорелка, расположенной в Шухободской волости Череповецкого уезда в древнейшей вотчине Череповецкого Воскресенского монастыря – на погосте Чудь.
Местность в Погорелке была освящена присутствием часовни «Живоносный источник», поставленной в древние времена у истока ручья Казимир. Дважды в год к святому месту устраивались крестные ходы от главного храма прихода Чудь – Рождества Пресвятой Богородицы.