Нинель Старичкова. Приснилось мне, ты уезжаешь
В тревожном месте
«Мне лошадь встретилась в кустах и вздрогнул я…». «При слове «вздрогнул», – вспоминает друг поэта Нинель Старичкова выступление Рубцова в Вологде в 1965 году, – он даже передёрнул плечами…».
«Мы были разных два лица, хотя имели по два глаза, мы жутко так, не до конца, переглянулись по два раза…». «И опять выразительный жест: дважды моргнул глазами…». «Наконец, Рубцов «резким обрубающим движением руки и голосом отчеканил концовку: «…Что лучше разным существам в местах тревожных – не встречаться!».
Сопоставление воспоминаний Нинель Старичковой и Сергея Багрова даёт представление о душевном состоянии Рубцова летом 1968 года после кончины Яшина и последней поездки в Николу.
Прыгай! И она прыгнула
По воспоминаниям Нинель Александровны, в 1968 году в период с марта до середины лета Рубцова в Вологде не было. Объявился он лишь в июле. Разминувшись со Старичковой, он общался тогда лишь с её матерью и тётей. Обе из них, перебивая друг друга, сообщили Неле о неожиданном визите гостя и о его удивительном рассказе.
«Он рассказал случай (может, сочинил), когда лошадь спасла его, перепрыгнув через пропасть: «Лошадь остановилась, посмотрела на меня, а я на неё. Прыгай! И она прыгнула…» «Так он интересно рассказывал, так рассказывал…».
Люстра над бездной
По нашей версии, рубцовская «пропасть» появилась в его «сочинении» под впечатлением от рассказов Бунина «Перевал», «Митина любовь», «Полуночная зарница» и «Белая лошадь». Расшифровка этой миниатюры может помочь понять состояние поэта летом 1968 года.
Рубцовскую строчку «Мы входим в зал, сияющие люстры от напряженья, кажется, дрожат…» предлагаем сопоставить с бунинским эпизодом в Большом театре. Здесь под Митей и безгранично любимой им Катей зияет «знойная и душистая от многолюдства бездна». Над ней сияет «гигантская люстра».
Синоним слову «бездна» Бунин вводит, когда описывает сон Мити перед его роковым шагом: «Ночью он услыхал отдалённую, медлительную музыку и увидел себя висящим над огромной, слабо освещённой пропастью…».
Похоже, что лирический герой из «сочинения» Рубцова также ощущал себя «висящим над пропастью». Но его спасла лошадь.
Рубцов и три лошади из рассказов Бунина
В перечисленных выше рассказах Бунина – три лошади.
Каждая со своим лицом и характером. Какая же из них могла «спасти» лирического героя Рубцова?
В рассказе «Перевал» это – мокрое, уставшее и озябшее существо, которое безнадёжно и покорно идет за своим хозяином. И вот они оба на перевале. «Закрываясь от ветра, – пишет Бунин, – я поворачиваюсь к лошади… Но лошадь не глядит на меня…». Последнее обстоятельство не оставляет озябшему существу никаких шансов на то, чтобы стать прототипом рубцовского «сочинения».
Похоже, что для своего «сочинения» Рубцов выбрал героиню из «Полуночной зарницы»: «Я обнимаю и целую сильную атласную шею своей бессловесной возлюбленной, чтобы слышать её грубый запах, чтобы чувствовать земную плоть, потому что без неё, без этой плоти, мне слишком жутко в этом мире, и натягиваю поводья, и лошадь тотчас же отвечает мне всем своим существом – легко, горячо несёт меня по тёмной дороге к дому».
Но была у Бунина ещё и третья лошадь. Встреча с нею в «тревожном месте» выпала на долю бунинского землемера – лирического героя рассказа «Белая лошадь».
Рубцов в диалоге с людьми и территориями. Часть 2
Автор статьи: Марина Кошелева
08.05.2023